16 ноября в Высшей школе технологии и энергетики СПбГУПТД прошли Международные научно-практические Петербургские чтения-2017, которые состоялись при поддержке Комитета по науке и высшей школе и Комитета по культуре Правительства Санкт-Петербурга. В этом году Чтения посвящены столетнему юбилею Революции 1917 года в России. Петербургские чтения-2017 включены в официальную рабочую программу VI Санкт-Петербургского Международного культурного форума.
В работе Чтений принял участие председатель Совета по культуре Санкт-Петербургской епархии иерей Илия Макаров, который выступил с докладом «Нравственное осмысление российских событий XX века»:
«В рассуждениях о русской революции чаще на первый план выдвигают причины политического, экономического, социального и международного характера. Мы действительно определенный период времени в советской историографии были в плену формационного подхода к изучению истории. Отсюда и борьба противоположностей по любому критерию, только не по тому, на который я хотел бы обратить сегодня наше внимание. Нравственное чувство, нравственное миропонимание, нравственная коммуникация, нравственное переживание действительности – это то, что касается каждого человека в любое время. Но делать это критерием оценки человека в истории или целого общества никто не спешит. Отчего же? Критерий оценки слишком сложен. Количество членов партии, доход на душу населения, расстановка сил на международной арене – куда более наглядные вещи, чем количество домов терпимости или процент венерических заболеваний. Хотя последнее также сомнительный критерий оценки нравственного уровня нации. И все же…
Ровно 50 лет назад в СССР так отзывались о нравственном моменте революции: «Любое богатство, любые успехи науки и техники и всё, что может отсюда произойти — телевизоры, холодильники, автомобили, сияние рекламы и лучшая организация обслуживания, ничто не спасёт человечество от страшных бедствий, от неожиданных падений в море крови и грязи, если люди не сумеют устроить свои внутренние, общественные дела, то есть заменить казённую дисциплину старого мира товарищеским сплочением масс трудящихся, открыть дорогу скрытой энергии миллионных масс. На вершине личного благополучия, среди временного сытого счастья каждое избранное меньшинство подстерегает жестокий вопрос — прочно ли это благополучие, и покоится ли оно на справедливой основе? Не имея желания впасть в библейский тон, мы всё же можем сказать о тех, кто слепо гордится своим копеечным раем, словами одного из героев Достоевского: «О, им суждены страшные муки, прежде чем достигнут царствия божия». (Михаил Лифшиц. Нравственное значение октябрьской революции. https://scepsis.net/library/id_184.html).
Еще через 50 лет, после этих слов, в год 100-летия русской революции, «имея желание впасть именно в библейский тон», я хотел бы иные слова привести, не менее жесткие, но имеющие обратную нравственную перспективу: «Кто не со Мной, тот против Меня; и кто не собирает со Мной, тот расточает» (Лк.11,23). Это слова Христа из Евангелия. Они звучат достаточно резко. И на это есть причины. Когда стоит вопрос о выборе между добром и злом, то в этом не может быть срединных состояний. Человек либо на стороне добра, либо на стороне зла. Как это понять – очень просто, даже на примере нашей русской истории. Великая Отечественная война – тут или Родину защищать или быть на стороне ее врага. Не получилось же быть против внутреннего состояния своей страны, при этом пренебрегая ее внешней свободой. В наши дни вновь подобные идеи получили свою нравственную оценку. Даже временное мысленное соглашательство с врагом Отечества губительно.
Но зачем же я привел слова Спасителя в контексте революции 1917 года? Сам вековой авторитет Евангелия нам поможет это понять. Что мы читаем далее после таких строгих слов Христа: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: „Возвращусь в дом мой, откуда вышел“, – и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собой семь других духов, злее себя, и, войдя, живут там, и бывает для человека того последнее хуже первого» (Лк.11,24-26). Человек не способен изменить внешнюю жизнь, не меняя своего внутреннего состояния. Это нравственный закон, давно уже открытый и философами и богословами. В 1917 году русское общество попыталось сделать именно это – изменить внешнее, не заботясь о внутреннем. И никакие предупреждения, сродни Достоевскому, не помогли. Пытаясь создать справедливое и свободное общество в конце 19- начале 20 века, очистив душу народа от последней несправедливости в виде крепостного права, мы не заполнили ее высокими непререкаемыми идеалами Евангелия – сердцевины русской духовной культуры. В итоге за внешней пестротой жизни, интересов, газетной рекламы, возможностей досуга, политической риторики и уступок в области общественной морали, главное место, где должен был главенствовать нравственный закон, источником которого всегда являлся христианский Логос, осталось не занятым. И как следствие, пустое место народной души было занято противоположной евангелию силой – «бесами», используя слова Достоевского.
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…
(А.С.Пушкин «Бесы»)
Как в наши дни сказал один из иерархов Русской Церкви: «Диавол сильно посмеялся над Россией сто лет назад».
При этом неосознанная безнравственность – это болезнь, при которой люди еще способны опомниться. Вот еще один пример из Евангелия: «Иоанн сказал: Наставник! мы видели человека, именем Твоим изгоняющего бесов, и запретили ему, потому что он не ходит с нами.Иисус сказал ему: не запрещайте, ибо кто не против вас, тот за вас» (Лк.9,49-50). Значит как 2 тысячи лет назад, так и сто лет назад и даже сейчас возможность найти взаимопонимание означает приблизиться к исцелению, что позволит не утерять последнее представление о добре. Не идейные разногласия делают людей в одной семье и одной стране врагами, а повреждение нравственного чувства, когда человеком руководит уже не добрая, а злая воля.
При большевиках случился перекос в сознании русского общества с внутреннего делания на внешнее, перестали больше думать об устройстве жизни своей страны, а нацелились на проблемы внешнего мира («пролетарии всех стран соединяйтесь» разжечь мировую революцию). Даже петровские реформы не изменили нравственный код русских, а при советской власти русский человек стар другим. Петр Первый приглашал иностранцев, при нем погибло больше человек, чем при Сталине (в процентном отношении), но духовный стержень не был поколеблем, а за 20 лет после революции мы реально перестали думать о себе, о своих корнях, о своей культуре и истории, перестали жить духом. Нам понадобилась цивилизационная встряска в виде войны, чтобы мы вспомнили свои духовные гены.
Плохо ли стало после революции в стране с нравственностью – конечно плохо. И оценочное суждения не связано со статистическими фактами. Мы знаем, что проституция после революции резко сократилась, потому что расправились с сутенерами. Но с другой стороны русский народ за 15 лет прошел и кровавый террор, и нэпмановское разгулье и доносительство с целью полного уничтожения. Эти свойства никак нельзя оценить с положительной стороны. Такое уже было в России – в годы Смутного времени. Предательство – тяжелый грех, стал характерной чертой личностных отношений в Советском союзе в 30-е годы. Современные социологи утверждают: «Сейчас «плохо» не потому, что стало реально хуже, а потому что наши притязания и моральные нормы выросли» (http://www.truemoral.ru/moral_pr.php). И все же нравственный идеал за сто лет не изменился, и он по-прежнему основан на христианском мировоззрении. Вопрос лишь в нашей мотивации в стремлении к идеалу. Я рискну предположить, что в начале 20 века воля русского народа была ослаблена, возможно стабилизацией общественно-экономической жизни. Мы словно почивали на лаврах, забыв о непрестанном духовном совершенствовании.
Необходим очный нравственный идеал. До революции им была царская семья. Но либеральность в политике и терпимость к разврату сгубила нравственный идеал нации. Сейчас такого идеала нет. Ксения Собчак или Ксения Блаженная – вот главный нравственный спор современности. И этот спор должен для современника завершиться именно в Петербурге, откуда все и началось 100 лет назад. Наша задача – задать вектор будущей жизни, а не выяснять безрезультатно кто больше виноват в прошлом.
[Сегодня очевидно, что главным камнем преткновения в вопросах нравственности является тема половой жизни. Но ведь это революция избавила русских людей от нравственных «тормозов» в этой сфере. А. Залкинд. «Если, — писал он, — то или иное половое проявление содействует обособлению человека от класса, уменьшает остроту его научной <…> пытливости, лишает его части его производственно-творческой работоспособности, необходимой классу, — понижает его боевые качества, — долой его. Допустима половая жизнь лишь в том ее содержании, которая способствует росту коллективистских чувств, классовой организованности, производственно-творческой, боевой активности, остроте познания» (Залкинд А.Б. Революция и молодежь. М.: Издание Ком. универ., 1924. с. 55.) http://www.demoscope.ru/weekly/2006/0259/analit01.php. И какая есть возможность исправить «классовый», а затем и постмодернистсткий подход к сексу внашем обществе. Только личным примером. При этом дело не в том, чтобы скрывать внешние проявления сексуальности перед ребенком в семье, а в чистоте своим мыслей и чувств, которые ребенок в семье чувствует без слов. Тогда и поколение вырастит не развращенным, а нравственным…]
Пафос советской власти в искоренении религиозной жизни. Потому что в идее нравственности заложен поиск высшего идеала- источника нравственных сил. Необходимость Бога никак не совпадала с планами большевиков. Кроме партии никаких авторитетов больше не могло быть. Но перестав противодействовать Церкви, в идеологии коммунизма образовалась брешь, через которую было уничтожено и само это явление в государственном масштабе.
С.Н.Булгаков. Приоритет этики в русском сознании он усматривал в особой национальной черте, названной им «болезнью совести». Суть этой «болезни» заключается в том, что в России «между идеалом и действительностью, между требованиями разума и жизни лежит огромная пропасть, существует страшный разлад». Мировоззренческая актуальность, востребованность этики определяется необходимостью преодоления этого разрыва: этика призвана приблизить идеал к жизни, переустроить жизнь в соответствии с идеалом. Именно в своеобразии русской этики заключена отчасти «тайна» русской истории XX столетия, с ее непрекращающимися экспериментами в области социальной жизни. В.Н.Назаров Опыт хронологии русской этики XX века: первый период (1900–1922).
https://iphras.ru/elib/EM1_7.htmlСейчас необходимо дать тот ответ, который не прозвучал сто лет назад. России нужен нравственный идеал. Иначе будет новый развал. Жизнеспособным и лучшим в истории России является нравственный идеал Христианства.
