О Лествице духовной — слово в неделю 4-ю Великого поста

В четвертую неделю Великого поста вслед за поклонением Честному и Животворящему Кресту Святая Православная Церковь постановила поминать преподного и богоносного отца нашего Иоанна, описателя Лествицы духовной. Но почему же приводится нам на память именно преподобный Иоанн, а не другой святой? Для того, чтобы мы в течение поста и наших молитвенных подвигов имели пред глазами живой пример человека, достигшего духовного совершенства, великого наставника и не забыли о необходимости каждому христианину изучить его боговдохновенную книгу, Лествицу духовную, в которой он отразил все христианские добродетели в той постепенности, как  они должны утверждаться в человеке, дабы привести его к единению с Богом и чтобы нас понудить через это к самоисправлению.

С такою же целью, чтобы уничтожить в нас пагубное чувство саможаления, Святая Церковь поминает в пятое воскресение преподоб­ную Марию Египетскую, которая, несмотря на свою долголетнюю греховную жизнь, достигла духовного совершенства ревностным самоисправлением. Вспоминая этих подвижников благочестия, все на­ши сомнения о возможности нам достигнуть христианского совер­шенства при наших недостатках и слабых силах должны поневоле ус­тупить явному доказательству, что при искренней вере в слово Божие и при нашем желании можно соделаться чистым телом, сердцем и умом и даже праведным и святым. Еже аще, что можете веровати, вся возможна верующему (Мк. 6, 23), — сказал Господь наш Иисус Христос несчастному отцу, просившему исцелить его бесноватого от­рока.

Жизнь преподобного Иоанна малоизвестна. Как избранник Бо­жий, он с юных лет возлюбил Господа, но никто из его учеников не упоминает о том, кто были его родители, где он родился и воспиты­вался. По их словам, преподобный Иоанн был выдающимся челове­ком по дарованиям, способностям и образованию. Шестнадцати лет он оставил мир и удалился на гору Синай в монастырь, чтобы жить под руководством опытных и боговдохновенных старцев. В его жизне­описании сказано, что уже тогда он был тысячелетен разумом и на Синае достиг такого совершенства, что имел душу как бы без разума и воли, совершенно свободную и сиявшую небесной простотою. По кончине своего наставника, стремясь еще к большим подвигам, пре­подобный Иоанн решился наложить на себя обет безмолвия, для чего избрал невдалеке от храма Господня удобное место, где и провел 40 лет. Пост и молитва возвели его на высокую степень чистоты и сдела­ли сосудом особенных дарований Божиих — прозорливости, дерзно­вения в молитве и чудотворений. Когда же Синайскому монастырю надо было избрать настоятеля, то вся братия единодушно упросила преподобного Иоанна вернуться в обитель. Во время настоятельства он и написал свою книгу — Лествицу духовную, в которой изобразил весь путь к христианскому совершенству и как надо постепенно совершенствоваться для нашего спасения.

Может быть, возлюбленные, некоторые из вас предполагают, что преподобный Иоанн составил свою Лествицу исключительно для мо­нахов, а не для светских людей, так как нет ничего общего между жизнью вашею, т.е. отцов и матерей семейств и светских молодых людей, и жизнью монахов, затворников, пустынников и безмолвников? Поэтому-то Лествица никем не читается в миру и ею никто не руководствуется в светской жизни.

К сожалению, так мыслят многие христиане! Но, возлюбленные, разве Св. Церковь постановила поминать сегодня преподобного Иоан­на только монахам, а не всем православным христианам? Разве постановления Церкви могут быть неосновательны или погрешительны?  Хотя между жизнью светских людей и монахов мало общего, но,  однако, все христиане должны восходить по одной лествице духовной  в дом Отца Небесного и при одинаковых условиях. Все мы отличаемся друг от друга внешним видом, званиями, положением, одеждами,  но правосудие Божие требует, чтобы все входящие в Царство Небесное, в обитель праведников и святых, походили друг на друга внутренними качествами, добродетелями, чистотою душ и праведностью.  Следовательно, у всех христиан цель жизни одна: достигнуть спасения и для того совершенствоваться духовно.

От монаха требуется: отречение от мира, послушание или жизнь не по своей воле и безмолвие, или стремление быть в сердце своем наедине с Богом. Но разве не требуется то же самое и от светского человека? Рассмотрим, для чего инок удаляется в монастырь или пустыню? Для того чтобы избежать соблазнов, чтобы было легче следить за собой, для борьбы со страстями, чтобы пребывать в молитве и учиться  простой, суровой жизни. Но разве светские люди не обязаны так устраивать свою жизнь, чтобы им можно было избегать соблазнов, опасных сообществ, безнравственных зрелищ, пустых разговоров, чтобы  они могли посещать храмы, исполнять молитвенные правила, бороться с своими страстями? И светский христианин должен ради спасения  отречься от пагубного, развращенного мира, погибающего в гордости, самолюбии, сребролюбии и забвении заповедей Божиих. А кто оставляет греховную жизнь и борется со своими страстями, тот делает то  же, что монах, расстающийся с миром и поступающий в обитель.

Почему монахи-подвижники стремятся приобрести совершенное  послушание и для этого отдаются в волю настоятелей, старцев и руководителей? Потому что иначе нельзя выучиться исполнять заповеди Божии. Но разве послушание и исполнение заповедей Божиих не одинаково обязательно мирянам? Чтобы выучиться этому, светские люди должны себя отдать в волю своих духовных отцов.

Наконец, должны ли миряне безмолвствовать? Конечно, нет, отве­тят многие. Но я не говорю о наружном безмолвии, ибо и монахи тру­дятся в монастыре, исполняют разные обязанности, служат и помога­ют светским людям, а следовательно, не безмолвствуют. Существует другое безмолвие, которое необходимо как монаху, так и светскому человеку: это безмолвие внутреннее, т.е. стремление быть в своем сердце наедине с Богом. При этом человек углубляется в самого себя разбирается в своих мыслях и действиях, пребывает в непрестанной молитве и памятовании о Боге. По Апостольскому слову, мы все дол­жны непрестанно лицезреть сердечными очами Христа Спасителя т.е. везде: в доме, на улице, в постели, во время работы и отдыха, и учиться у Него смирению, любви, терпению и покорности. Кто так живет, тот безмолвник и пустынник, хотя и пребывает в миру (по еп. Феофану).

Итак, возлюбленные, каждый из нас не только может, но и должен сделаться подражателем преподобного Иоанна и изучить его бого­вдохновенную книгу — Лествицу духовную. Это необходимо для на­шего спасения, и потому Св. Церковь нам напоминает о том сегодня. Стоит только пожелать потрудиться, потому что вся возможна верующему!

Аминь!

БЕСЕДА

в митрополии в 4-ю Неделю Великого поста

«Все возможно верующему» (Мк. 9, 23-24)

Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно веру­ющему», — сказал Господь наш Иисус отцу того беснова­того, о котором нам читали сегодня в Св. Евангелии. «Но что же возможно?» — недоумевают люди, не обладающие знанием веры. «Все возможно», — говорит Господь! Следовательно, верующий может даже получить то, на что он не смеет надеяться, больше того, о чем он даже боится помыслить, не только земное, которое, по обещанию Сына Божия непременно «приложит­ся», если люди будут искать прежде всего Царствия Божия, но здесь еще и небесное, благодатное, духовное, все дары Святого Духа, жи­вотворящего, просвещающего, освящающего и возрождающего, а также прощение в грехах и спасение в жизни вечной. Верующему да­же возможно совершать чудеса, о чем заповедал Христос ученикам, сказав. Именем Моим будут изгонять бесов, говорить новыми языка­ми, брать змей, и, если что смертное выпьют, не повредит им, возло­жат руки на больных, и они будут здравы (Мк. 16, 17-18).

Но какую же сильную веру надо иметь для этого! — невольно восклицают те, которые не ощущают в себе и малой веры. На этот воп­рос имеется совершенно определенный и ясный ответ Самого Господа Иисуса Христа. Он точно указал силу потребной веры: «С горчичное зерно (Мф. 17, 20), если сколько-нибудь можешь веровать» (Мк. 9, 23). Но для того чтобы выяснить себе, что значит иметь веру с гор­чичное зерно, необходимо вообще разобраться в основном понятии, что такое вера? Человеческим словом почти невозможно определить: что такое вера? Поэтому св. отцы и другие богословы многоразлично изъяснили веру. Например, св. Иоанн Дамаскин писал так: «Вера есть то, на что мы надеемся, и уверенность в вещах невидимых». Св. Златоуст говорил: «Вера есть взгляд на неизвестное». Климент Александ­рийский писал: «Вера есть сила истины и путь, непосредственно веду­щий к истине». Другие богословы определили так: «Вера есть внут­ренний строй духа, утверждение в Боге Спасителе, преисполнение сердца нашего чувством радования о Боге Помощнике и сознанием, что Его Единого ищет душа, жаждет сердце, что с Ним, Вездесущим, никто и ничто не разлучит, что Его, всеблагого, никто не отнимет, ибо сердце держится Господа всею силою веры, ищет Его всем жела­нием души, обьемлет Его всею любовию!» Св. Апостол Павел писал: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11, 1), т.е. осуществление того, чего глаза наши не видят, руки не осязают, но сердце наше и ум, несомненно, утверждают, что это должно быть так, а не иначе. Мы не видим Бога, но знаем, что Он — наш Создатель, Отец Небесный, и чувствуем Его любовь, милосер­дие, силу и вездеприсутствие. Не видим Спасителя нашего Иисуса Христа, но знаем, что Он добровольно распялся за человечество на Кресте, вознесся на Небо и одновременно пребывает в неприступной славе, одесную Отца и в Своей Христианской Церкви, и что Он ска­зал ученикам Своим: «Еще немного и мир уже не увидит Меня, а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете живы» (Ин. 14, 19). Не видим Иисуса Христа, но чувствуем и ясно сознаем, что Он единая наша на­дежда, единая отрада, единое спасение и без Него мы можем быть только несчастными, безсильными, погибающими, лишенными исти­ны, правды, справедливости и добра. Не видим Духа Святого, дейст­вующего во всех Таинствах Церкви, начиная от Крещения, но знаем, что без Него мир не ведал бы истины, не имел бы Священного Писа­ния и предания, св. Апостолы, как простые рыбари, не могли бы разу­меть и запомнить учения Христова и передать его нам, древний язы­ческий мир не возродился бы в христианский, последователи Христа не могли бы творить чудес, выдержать борьбу с иудейством и языче­ством, не просветился бы ум человеческий, не процветали бы науки и искусства, наконец, чувствуем, что без действия благодати Святого Духа мы не имели бы спасительной Церкви, наша скорбная жизнь не давала бы нам никакого удовлетворения, мы не ощущали бы никакой радости, любви и сладости духовной, всегда бы пребывали в неведе­нии, лишенными дарований, под гнетом нераскаяния в грехах и во власти лжи, обмана, злобы диавола. Только вера дарует нам силу и свободу!

Но вера у всех неодинаковая, имеется несколько родов ее и не­сколько степеней, а потому определение ее так затруднительно чело­веческими словами. Есть вера научающая, иначе говоря, — от слы­шания (Рим. 10, 17), или вера от знания веры, когда она приходит от слышания слова Божия или чтения Священного Писания. Зародыш ее развивается и совершенствуется, когда мы начинаем исполнять все, указанное Христом, Его заповеди и живем благочестиво. «Слу­шающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня, — говорит Хри­стос, — имеет жизнь вечную» (Ин. 5, 24). Есть вера от опыта, от сер­дца, даруемая Христом по благодати, когда человек после всевозмож­ных грехопадений, испытаний, бедствий и разочарований, приходит к покаянию и познанию истины. Получается она чрез посредство бла­годатных Таинств Церкви, и человек начинает испытывать светлое чувство, понимать присутствие в себе дара Божия, разуметь еван­гельское учение и после своих сердечных молитв ощущать помощь Божию. «Одному дается Духом слово мудрости, — говорит св. Апо­стол, — другому слово знания… иному вера, тем же Духом; иному дары исцеления… иному чудотворения, пророчества; иному, разли­чение духов; иному разные языки» (1 Кор. 12, 8-10). Эта вера, даруе­мая благодатию Духа Святого, есть не только научающая, но и дейст­вующая выше сил человеческих.

Степени веры также различны. Как наше тело проходит три возра­ста: юность, мужество и старость, так три возраста проходит и душа: начало веры, утверждение в ней и, наконец, совершенство веры. Это изобразил св. Апостол Иоанн в послании: «Писал я вам, юноши, писал я вам, дети, писал я вам, отцы» (1 Ин. 2, 12-14). В первой степени, когда начинает душа веровать, она рождается во Христе. Тогда ум еще не в силах бывает уяснить себе Таин Божиих, понять учение евангельское в полности, целиком, во всех его противоположностях земным законам и умозрениям, но душа уже начинает чувствовать безпредельную любовь Христа Спасителя своею детскою чуткостию и отдается Ему с доверием, ощущая потребность ласки, утешения, жа­лости и теплоты родительской. Во второй степени душа уже приобре­тает сердечное убеждение в истине Евангелия, в том, что спасение человечества устроялось так, как проповедует Евангелие, и что спа­сения иного нет и не может быть, как в Господе Иисусе Христе; но это убеждение следует за сознанием своей человеческой немощи и неиз­бежности осуждения за прошлую греховную жизнь. Церковь, Таин­ства, все вечное и блаженное, неизъяснимое на словах, становится самым дорогим. Так душа воспринимает образ возросшего отрока во Христе, познавшего себя, уверовавшего сердцем и умом в Сына Бо­жия, утвердившего истины веры в своем сокрушенном сердце, воз­рожденного к новой жизни Божественною благодатию и надеющегося только на заслуги и милосердие Спасителя своего. Человек начинает сознательно веровать. А почему? Потому что вера есть дар Святого Духа, и благодать проникает только в сокрушенное сердце, хотя бы оно было еще не очищено, порочно и полно страстей, сама она все это пожигает и очищает, чудесно изменяя человека. Прежде всего с глаз человека как бы спадает завеса; в одно мгновение отверзается разум, который с ясностью и премудростию начинает различать все духов­ное; ожившее сердце наполняется духовною радостию. Эта радость о Господе, о благодати тотчас приобретает высшую цену, величайшее значение в самом человеке, и является неотразимая потребность, жажда непрестанного ощущения этой силы, мира, любви и всепроще­ния, которые даруются благодатию.  Потеря их или временное исчез­новение — вследствие того, что благодать по нашей нечистоте и гре­ховности то отходит, то вновь приближается, становится невыноси­мою скорбию, и, понимая причину этой тяжелой перемены, душа, ум и сердце возбуждают жестокую брань со страстями и искушающими, падшими духами. Эта невидимая брань с небольшими перерывами в дни благодатного состояния продолжается до утверждения человека в третьей степени веры, когда с помощию Божиею, постепенно укреп­ляясь, он приобретает совершенство веры и непрестанную молитву как потребность непрестанного движения духа в соединении с непрерывающеюся ни на одно мгновение человеческою жизнию.

Итак, вера, по словам св. Апостола, есть уверенность в невидимом, но существующем. Но для неопытных это определение мало объясня­ет сущность самой веры. Вообще люди во всех вопросах духа теряют ясное представление о том, что Бог все создал совершенным и без- смертным и что ничего другого Он создать не мог, а потому надо ис­кать разрешения всех своих недоумений не в Божественном промыш­лении и законодательстве, а в своей извращенной природе. Так и для ясного определения, что такое вера, надо понимать, что она есть со­вершенный дар Святого Духа, так сказать талант от Бога, который мы получаем по заслугам Христа Спасителя в Таинстве Св. Крещения. Сохранить эту веру и развить этот талант есть обязанность спер­ва родителей и восприемников, а затем и самого христианина при его сознательном вступлении в жизнь. Это подобно тому, как мы получа­ем от рождения чувство нежной любви к своим родителям, и наш прямой, естественный долг сохранить эту любовь не только во время их жизни, но и после смерти для облегчения их участи по нашим мо­литвам за них. За потерю этого дара, святой и истинной веры, а так­же за извращение ее греховною, светскою жизнию мы неизбежно должны будем отдать ответ Отцу Небесному, как это изложено Иисусом Христом в притче о талантах. Но Господь, не желая духовной смерти грешника, по безпредельной любви Своей принес в жертву за человечество Единородного Сына Своего, Который основал людям Свою Церковь и даровал Таинства как средства и пути к возрожде­нию и спасению. Теперь каждый человек может вновь приобрести ве­ру из чтения Святого Евангелия, из изучения Священного Писания и исполнением этого учения, основанного на заповедях Христа Спаси­теля. Вера как величайший дар Святого Духа может вновь вселиться в человека, но при условии склонения его воли к вечной правде Божией, чтобы ум познал истину Христову, а сердце в сознании своей нечистоты и греховности возжаждало очищения и своей принадлеж­ности Одному Богу. Покаяние привлекает благодать Божию, а благо­дать возрождает веру. Все это просто и понятно, но только для того человека, который познал себя, свою немощь, ясно видит, насколько человечество извратило свою совершенную природу и стремится до сих пор к подчинению ее злу, а не добру, своей поврежденной воле, а не совершенной любви Божией.

Первому человеку, обладавшему совершенной верой, несомненно, было все возможно и естественно, потому что новому,  возрожденно­му во Христе человеку Господь указал, что если он будет веровать, то опять сделается всесильным. Больше того, Сын Божий заповедал христианам, что если они сколько-нибудь будут веровать, имея хотя бы веру с горчичное зерно, то окажутся сильными для совершения чудес. Это слово о горчичном зерне в вопросе веры, по-видимому, во все времена затрудняло человеческое разумение. Ошибочное пред­ставление людей о существовании малой и большой веры, как бы под­твердилось этим сравнением ее с горчичным зерном, отличающимся своей малой величиной. Так трудно плотскому разуму мыслить и по­нимать духовное! Если Господь употребил в Своем слове подобное сравнение и указал на возможность верующему получить желаемое, когда он хотя «сколько-нибудь» в состоянии веровать, то только пото­му, что окружавшие Его последователи и слушатели не могли еще уразуметь тайн Божиих и необходимо было примениться к их представлениям о земных вещах, а мы уже обязаны не только «сколько- нибудь веровать» или «мало» понимать, но разуметь Христову истину в ее совершенной полноте. Разве может быть в людях малая или большая вера? Что такое маловерие? Это нетвердая, колеблющаяся вера, борющаяся с сомнениями, это не то же, что малое научное раз­витие, происходящее от недостатка знаний или образования. Если изучивший науки ученый человек будет сомневаться в истинах, от­крытых и утвержденных этими науками, то можно ли будет назвать его малообразованным? Нет, наоборот, такой человек заслужит наи­менование не только высокообразованного, но даровитого, обладаю­щего обширным кругозором. Маловерие же свидетельствует о таком недостатке, который в основе разрушает все знание. Если кто сомне­вается в истине, принесенной Сыном Божиим, тот, значит, вовсе не имеет веры. Можно ли веровать во Христа и сомневаться, например, в грехопадении первых людей? Если история грехопадения не что иное, как легенда, как измышленное начало последующих, извест­ных мировых событий, то тогда не требовалось никакого искупления рода человеческого Сыном Божиим, и союз людей с Богом никогда не был нарушен. Можно ли веровать во Христа и сомневаться в сущест­вовании диавола, ада и вечных мук? Кого же приходил Христос побе­дить на земле, от кого избавить человечество? С кем боролся Бог Дух, если не с падшими злобными духами? В этом весь смысл прише­ствия Христа, вся основа христианства, все значение искупления Сы­ном Божиим рода человеческого! Если есть порочные и праведные ду­ши, то неужели же правда Божия может допустить такую несправед­ливость, чтобы те и другие удостоились одинаковой славы, одной на­грады! Если со времени создания мира на земле жил хоть один нераскаянный грешник, ожесточенный во зле, то его душа не могла удостоиться блаженства, и ей предназначено особое место. Это-то ме­сто и названо адом. Наконец, можно ли веровать в учение Христово о любви, о добродетелях, в благовествование о распятии Сына Божия, но сомневаться в Воскресении Христовом? Это значило бы верить только в частицу Св. Евангелия. А веровать вообще означает твердо понимать и знать весь Старый и Новый Заветы, как неразрывно свя­занные, и все догматы веры, все события этой мировой истории, как проистекающие одно из другого. Дело спасения и искупления обни­мает собой весь Новый Завет. Следовательно, мало верить нельзя, а только совсем верить или вовсе не верить. Конечно, можно уверять себя, что мы христиане и признаем Христа, но словами и делами от­рекаемся от Него, а разумом ни во что не верим. Можно еще безот­четно веровать и принадлежать к Церкви, даже однажды в году, Ве­ликим постом, приобщаться Св. Таин, но исполнять это только по обычаю, в доказательство своей порядочности, и в будущем изобра­зить спящих дев с пустыми светильниками, которые не вошли в Цар­ство Небесное. Подобных верующих очень много на земле, и они, действительно, ровно ничего не могут совершить по своей вере, и им всегда будут непонятны слова Христовы о возможности верующему передвигать горы.

Следовательно, вера с горчичное зерно не изображает маловерие или малую веру вообще, которой быть не может, а степень веры, о ко­торой мы только что говорили. Бывает три степени: начало веры, ут­верждение в ней и совершенство веры. Степени эти все истинные, по­тому что вера есть Христова истина. Таким образом, если в сердце человеческом есть эта истина, хотя бы и в размере горчичного зерна, «сколько-нибудь», то такому верующему человеку все возможно.

Это особенно убедительно доказал нам на себе благоразумный раз­бойник, распятый вместе со Христом. При его нравственном падении и духовном неразвитии он не мог принадлежать к людям, стоящим на средней или высшей степени веры, и таил в себе истину не более, как с горчичное зерно. Даже трудно было бы поверить в слова его, если бы они не были произнесены с креста, во время самых жестоких му­чений. При допросе на суде, при выслушивании им страшного приго­вора, так же, как во время шествия на место казни, в этом разбойни­ке действовало все еще земное, преступное, лукавое. Может быть, он не остановился бы пред преступлением, чтобы добыть себе опять сво­боду. Но вот наказание привели в исполнение, его распяли. Молча стал он переносить жестокие боли во всем теле, безнадежно страдать и мучиться в ожидании своей смерти. Пред его глазами открылась не только будущность, но и потрясающая картина на Голгофе. Народ со­брался на это позорное зрелище, как на свое торжество, и враги Хри­стовы в непритворном веселии издевались над Иисусом и радовались своему злодейству. Жестокость и безумие их привели в ужас даже благоразумного разбойника. Ему стало страшно жалко Христа, о Ко­тором он знал только хорошее, и, испытывая с Ним одни страдания теперь, он возмущался несправедливостью властей и фарисеев и со­дрогался при мысли, что и Он переносит такие невыносимые боли. Веря в те чудеса, которые творил Христос, ибо не было примера еще, чтобы пророки исцеляли слепорожденных, разбойник мысленно ис­кал для себя помощи и облегчения, вглядываясь в святое Лицо Его, по которому текли струйки крови из — под тернового венца. Каждая ми­нута страданий казалась вечностью, но не могло его сердце поми­риться с вопиющей несправедливостью людей к Иисусу Христу. Со­весть его невольно соглашалась, что с ним поступили по справедливо­сти, но зачем потребовалось совершить такое злодейство со Христом, его ум отказывался понять. Говор, шум, смех в такие страшные ми­нуты содрогали его еще больше, но сила была на стороне народа, и он, отрешаясь от жизни, безмолвствовал. И вот раздался голос злодея, распятого по другую сторону Христа. Его слова, как молнией, прон­зили сердце благоразумного разбойника. Злословя Иисуса и насмеха­ясь над Ним, он, наконец, сказал: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас!» Тотчас в сердце благоразумного разбойника с догорающим жиз­ненным огоньком засветилась скрытая в его глубине истина, и из страдальческих его уст вырвалось слово правды, явившее миру не только справедливое сознание, что Всеправедный Бог должен осудить их за совершенные преступления, но что ему, разбойнику, терпяще­му ту же участь, испытывающему те же страдания, недозволительно следовать примеру безумцев, насмехающихся над Христом, невинно осужденным, терзаемым крестными муками, когда Он ничего не де­лал, кроме добра и благодеяний. Внутренняя сила истины даже превозмогла над его собственными страданиями и понудила его остано­вить безумные хуления товарища-злодея, имевшего еще в себе столь­ко злобы, чтобы среди мучений насмехаться над невинно стражду­щим Богочеловеком. Глубоко оскорбленный за Христа, он высказал величайшую истину, непонятную никому из присутствующих, а именно: что совершенное по закону над ними человекоубийство есть заслуженное, но распятие вопреки правде и закону Сына Божия есть чудовищное Богоубийство! Затем, решившись высказаться и ответить на хулу истиной, благоразумный разбойник, исповедуя свою веру в Божественного Страдальца и собственное покаяние, произнес: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойно по делам нашим приняли, а Он ни­чего худого не сделал. Помяни мя, Господи, когда приидешь в Царст­вие Твое!» Такая вера услышала от Сына Божия то, на что она не могла надеяться: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю!» — сказал Господь (Лк. 23, 39-43). Итак, вера благоразумного разбойника совершила то, о чем он не дерзал помыслить. Можно ли после этого примера еще сомневаться в значении и силе веры, хотя бы с горчичное зерно, и в недоумении вопрошать: что возможно веру­ющему? Истинно, все возможно! Дитя может просто, блаженною ве­рою своею испросить себе все необходимое, как то: разумение в уче­нии, прилежание и дарование на всю жизнь, юношество может силою своей веры превозмогать все трудности в науках и искусствах, все со­блазны, проявления мечтательности, борьбу с самомнениями и отри­цаниями; молодость, которая сохраняет в глубине сердца истину и благочестие, может испросить себе указание жизненного пути, про­явления воли Божией в решениях, в самых серьезных и важных воп­росах этого возраста, как служба и брак; отцы и матери могут силою веры испрашивать себе благословение на всякое дело, в особенности на воспитание, направление и наставление детей, ввиду их послуша­ния и ответственности пред Богом, и молитвами своими спасать детей при опасностях и случайностях от гибели; дети могут своей верою и пониманием христианских обязанностей поддерживать старость ро­дителей и приготовлять их к предстоящему переходу в вечность час­тым приобщением Св. Таин и соединением их со Христом; старость может своею верою приобретать уважение, влияние на окружающих, любовь, дружбу, доверие, испрашивать себе у Господа дар наставни­чества, руководства и, наконец, вымолить себе безболезненную и мирную кончину; утвердившиеся и совершенные в вере могут в пла­менной молитве пред распятым Христом и Его Пречистой и Преблагословенной Богоматерью испросить прощение заблуждающемуся, ожесточенному, погибающему и извести благословение Божие на безсильного, замученного скорбями и испытаниями, безумствующего в горе или потере любимого человека, умилостивить Господа в ниспосланных по справедливости народу и стране бедствиях, потрясе­ниях и болезнях, испросить себе духа любви, терпения, смирения и разумения, утешить каждого скорбящего, отвратить другого человека от грехопадения, вернуть болящее дитя родителям здоровым, разру­шить злые замыслы, открыть людям истинный путь к счастью и воо­душевиться самоотвержением, принести себя в жертву ради любви ко Христу, ради правды и вразумления людей. Верующему всегда воз­можно радовать родителей, утешить ближнего, трудиться во славу родины и вносить в жизнь других веселие и радость.

Что еще возможно верующему? Об этом послушайте Слово Божие: «Истинно говорю вам, — сказал Христос, — верующему в Меня, де­ла, которые творю Я, и он сотворит, и более сих сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду. И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне!» Аминь.